Россия, Китай и Иран совместно заявили, что готовы вернуться к ядерной сделке. О том, что это за сделка, как развивалась иранская ядерная программа, почему сделка по ней до сих пор не заключена и к чему это может привести, читайте в материале «Государственных Новостей».
Фото: Canva.com
В рамках повестки шестого заседания Совета управляющих Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Россия, КНР и Иран 5 июня выпустили совместное заявление, в котором говорится о том, что три страны продолжают поддержку по Иранской ядерной сделке (совместному всеобъемлющему плану действий, СВПД), несмотря на то, что США в свое время вышли из этого соглашения. Высокие стороны, в частности, заявили:
«Наши страны последовательно оказывали решительную поддержку СВПД… Наша поддержка ядерной сделки не изменилась с 2018 года, когда США незаконно и в одностороннем порядке вышли из этого соглашения, а наложение односторонних незаконных санкций и реализация политики максимального давления на Иран стали переломным моментом для этого соглашения».
Тут стоит коротко напомнить о том, что вообще такое СВПД и как вообще появился этот план. Дело в том, что ядерная программа в Иране развивалась еще в шахский период, с 1957 года.
При этом, главными партнерами Ирана тогда были США и ряд стран Европы. И не только по вопросу ядерной энергетики, но и в принципе в рамках курса модернизации и вестернизации страны.
Иран тогда присоединился и к МАГАТЭ, и к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (подписан, но не ратифицирован), и к Договору о нераспространение ядерного оружия. Получив в ответ от США экспериментальный ядерный реактор, высокообогащенный уран, плутоний и технологии для его синтеза.
Однако, процесс вестернизации и модернизации под эгидой шаха Мохаммеда Резы Пахлеви сопровождался дичайшей коррупцией, социальным разрывом между богатыми и бедными, и тем, что религиозные консерваторы этой страны назвали падением нравов.
Все это в совокупности привело к тому, что в 1979 году в стране случилась Исламская Революция. Она установила тот порядок, который с минимальными вариациями существует в Иране до сих пор.
Исламская революция, при этом, шла, что называется, со спецэффектами и яростной американофобией. Собственно, оттуда в Иране и укрепилось наименование Штатов, как «большого сатаны». В какой-то момент иранские революционеры захватили американское посольство и фактически удерживали в заложниках его сотрудников. Освобождать этих заложников пришлось ЦРУ. И понятным образом, Вашингтон начал вводить против Ирана санкции. И пока они касались не столько ядерной программы, сколько иных общих вещей, типа «поддержки терроризма», «агрессии в Персидском заливе» или «прав человека».
Санкции эти были для Ирана, относительно недавно пережившего революционную встряску, крайне тяжелы. Но ядерные мощности, в том числе основанные и на американских технологиях, предоставленных еще шаху, остались. Как остались и два разведанных урановых рудника. Соответственно ядерная программа Ирана продолжилась. Только это уже очень не нравилось ни США, ни Европе, ни ООН.
Особенно, когда в 2006 году Исламская Республика Иран отказалась выполнять Резолюцию Совета Безопасности ООН 1696. Суть резолюции была в полном запрете Ирану проводить обогащение урана. Которое, вообще, бывает разным, а не только для военных нужд. Но это коллективный Запад уже не волновало.
Впрочем, на тот момент Иран уже нашел партнеров по развитию мирного атома. Сначала в Иран пришел Китай и помог построить в Исфахане учебный центр с исследовательским реактором. А в 1992 году в эту страну пришла и Россия с целым спектром программ, в 1995 году между Москвой и Тегераном было заключено соглашение о строительства АЭС в Бушере. В 2013 году первый блок этой станции был введен в промышленную эксплуатацию.
В общем, Иран постепенно наращивал свой ядерный потенциал, а западные санкции, вот ведь неожиданность, не давали ожидаемого эффекта. И в 2015 году Запад дозрел до мысли, что с Исламской Республикой нужно договариваться.
Так организовался переговорный процесс в формате «5+1» в котором участвовали Иран с одной стороны и Китай, Франция, Германия, Российская Федерация, Великобритания и США с другой. Тогда же появилась и первая редакция СВПД.
Суть её, если очень коротко, в том, что Иран окончательно и бесповоротно отказывается от идеи ядерного оружия и предоставляет доступ к своей ядерной программе инспекторам МАГАТЭ. А также вывозит весь уже имеющийся оружейный уран за границу. В ответ Запад снимает санкции и обязуется не вводить их в будущем. А если всё же введёт, то Иран может вернуться к обогащению урана в военных целях.
Переговорный процесс тянулся до 2018 года, до того момента пока тогдашний американский президент Дональд Трамп не решил, что СВПД «не соответствует национальным интересам США» и не вышел из сделки. Что уже сделало её в некоторой степени бессмысленной.
Впрочем, переговоры по ней в уже изменённом формате возобновились в Вене в 2021-2022 году. И даже оценивались, как «успешные». Но американская сторона вновь аннулировала переговорный процесс.
В итоге сложилась крайне странная ситуация. Иран на практике не возвращается к наращиванию военной мощи, более того, фактически в одностороннем порядке продолжает соблюдать обязательства по СВПД, а санкции с него не снимают и вводят новые.
В этом контексте вполне понятны резкие слова президента России Владимира Путина, сказанные им на встрече с главами мировых информационных агентств в рамках Петербуржского экономического форума:
«Бывший президент США Трамп взял и принял решение выйти из соглашения. А европейцы говорят: «Да, это не очень хорошо, что американцы вышли, но вы, иранцы, всё соблюдайте!» С какого хрена-то?».
Впрочем, понятно, что и Пекин, и Москва готовы вернуться к СВПД. Потому, что появление ядерного оружия у Ирана – это еще один шаг к глобальной эскалации. Притом эскалации ядерной. Особенно в условиях, когда США всеми силами старается «обойти» Договор о нераспространении ядерного оружия, а в Конституции Ирана вполне официально прописаны такие категории, как Страшный суд, шариат и «скрытый имам». То есть имам аль-Гаиб, который как раз и явит себя во время последней битвы сил добра с силами зла. И сама битва, вполне логично, предполагает основательную к ней подготовку, в том числе и методом создания самых передовых и разрушительных вооружений.